Принудительное чтение. Рассказ для родителей

На Кипре я встретился с подругой детства и другом юности. Женаты они 12 лет. Вместе лет с пятнадцати. Я помню и как завязалась их любовная история, и помню как не получились у нас с Аней романтические отношения.

Мне было тогда семь лет. С моим товарищем — Антоном — мы решили через соревнование выяснить: кого сильнее любит Аня?

— Я соберу Ане самый большой и красивый букет цветов, — сказал я Антону.

— Нет! Это я соберу самый большой букет, — ответил мой соперник.

Мы отправились в поля и на соседские участки за материалом для наших подарков. Искали не какую-то ерунду (типа ромашек), а действительно красивые цветы. Фиолетовый Ирис, стройные пирамидки Люпина, желтую Купальницу и конечно же «Анютины глазки». Впрочем, врать не буду — названий тогда мы не знали, да и сейчас из меня ботаник тот ещё. Поверьте только, что букеты наши были многоцветны и велики.

Нас не останавливал ни дождь, ни обжигающая крапива, ни мошкара с комарами. Единственное, чего жаждал каждый из нас — это победы. Повергнуть конкурента стало важнее, чем получить любовь.

Через три-четыре часа мы подустали.

— Я уже не понимаю, у кого букет круче… — признался я.

— И я не понимаю… — ответил Антон.

— Пусть Аня рассудит…

И мы побежали к дому Ани наперегонки. Встали и у деревянного забора и закричали как мартовские коты:

— Аня! Аня! Аня!

Анины родители, устав от нашего ора, позвали девочку:

— Аня, иди на улицу. К тебе кавалеры приперлись.

И она нехотя, как и полагается королеве, выплыла к нам в своём прекрасном наряде. Застиранных джинсах и потрепанных черных кроссовках. Богиня Афродита должна была вынести вердикт — кто её любит сильнее.

— Аня, смотри, что у меня есть… Это тебе… — сказал я. И достал из-за спины букет.

— И у меня посмотри, — Антон отталкивал от калитки.

Аня взяла оба букета. Понюхала их. Сморщила носик… И, радостно хохоча она выбросила, цветы в кусты картошки. После чего убежала в дом…

— Дуууура, — с досадой сказал Антон.

— Да и пошла она! Коза драная! Воображала! Да кому она нужна! Пойдём лучше в карты играть, — присоединился я. Чувствовал обиду и за себя, и за своего соперника. В тот день мы решили, как отрезали, что любовь наша к Ане увяла…

— Коля, поверь мне, с тех пор ничего не изменилось, — прокомментировал рассказ муж Ани — Женя.

Мы сидели под пальмой, пили вино и травили байки. Между нами пробегали дети Ани с Женей. Дочка — вся в маму, тоже, наверное, воображала и цветы в картошку выкидывает. Сын — серьёзный и солидный, очевидно в папу…

Разговор наш перешёл на детей. И на чтение. Друзья помнили, что я много читал в детстве. И им бы хотелось привить любовь к литературе у детей. Делают это в искажённом БДСМ-формате. То есть все страдают, но никто не кончает.

Причём я-то помню выражение лица Ани, когда её не выпускали из дома, пока она не прочитает 40 страниц из Пушкина и Толстого. И она сама теперь не даёт детям заветный телефон с играми, пока они не отмучаются хотя бы часок с книжкой…

И тут меня прорвало:

— Таким способом вы воспитываете только ненависть к литературе. Вот вы помните рассказ Чехова «Попрыгунья»? А должны были. Мы же его в средней школе проходили. В обязательную программу рассказ входил. Вас даже сочинения заставляли писать по этому рассказу.

— Нет, не помню, — ответили друзья.

— Хотите расскажу историю «Попрыгуньи»?

И, не дожидаясь согласия, я вскочил и начал в лицах показывать — как появилась на свет «Попрыгунья»:

«Чехов дружил с художником Левитаном. А также был в тёплых отношениях с его любовницей — Софьей Петровной. Выпивал он и с её мужем, по профессии врачом.

И вот, однажды, на свою беду, Левитан с любовницей провожают Чехова. Писатель уезжал то ли в Магадан за фактурой — хотелось ему расписать страдания каторжан.

Предстояла писателю долгая поездка. Он попрощался с друзьями. Возможно, даже посмотрел из окна вагона на эту чудную пару... И тут ему пришла в голову идея: а почему бы не написать рассказ о них? Ну, или не о них, а о любовном треугольнике?

И он создает за два месяца рассказ «Попрыгунью», где с ног до головы обливает помоями своих товарищей. И Левитана, и Софью Петровну, и даже её мужа. Последнего не так сильно. Видно, плохо знал его.

Персонаж, списанный с Левитана, всё время повторяет, что он устал. Ещё художник в рассказе и подвержен эээ... резким сменам настроения. Получилась такая карикатура на творца, который уверен в своей гениальности и одновременно утомлён собственным величием и вниманием любовниц, коих перманентно приходится прятать друг от друга.

У героини, списанной с Софьи Петровны, мысли прыгают, как блохи, и интересуют её только наряды. Женщин она не привечает (боится конкуренции). Зато гонится за знаменитостями, которых собирает у себя. Муж героини безропотно наблюдает за романами жены. Но неизменно предлагает гостям (в том числе и её любовнику) выпить и закусить.

— Это мерзкий пасквиль! — кричал Левитан, когда рассказ вышел. Меньше всего он ожидал подлянки от лучшего друга.

Софья Петровна отказала Чехову от дома. Режиссёры, актеры, певцы, послужившие прототипами для второстепенных персонажей, тоже негодовали. В рассказе они выглядели кончеными придурками. Хотя публике описания показались точными и смешными. Получалось как у Носова: всем нравились портреты других (которые рисовал Незнайка), а свои не нравились.

Чехов искренне (или лицемерно) недоумевал:

— Позвольте... Но в моем рассказе героине двадцать лет, а Софье Петровне сорок... Моя героиня хороша собой, а Софья Петровна не так, чтобы очень...

Левитану он отвечал:

— Ты же пейзажист, а мой герой —жанрист и анималист. Ты — брюнет, а у моего героя голубые глаза... Он явно блондин...

И лишь мужа Софьи Петровны писатель не удостоил ответом...

Но, как говорили в нашем детстве, «эти отмазки не канают», что означало — оправдательная речь не убедила присяжных и обвиняемого сейчас начнут бить. Впрочем, классик мировой литературы избежал тумаков. И через три года даже помирился с Левитаном. Неизвестно, задал ли тот вопрос, который задал друг Дали после выхода его (Дали) автобиографии:

— Ну, почему ты так меня обосрал? В чём я провинился?

— Я это написал, чтобы возвеличить себя, а не тебя, — сказал гениальный провокатор.

Но если бы Левитан о том же спросил Чехова, то мог бы получить в качестве ответа строчку из басни Крылова:

— Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…»

Друзья посмеялись, а я продолжил:

— Но ваши дети могут никогда этого всего и не узнать. Для них «Попрыгунья» будет не веселой байкой, а унылым занятием… Которую они забудут так же, как забыли и вы. Вы же не помните ни черта из обязательной литературы. Или кто-то сейчас может Мцыри продекламировать? А почему? А потому что ты никогда не полюбишь то, что тебя старшие заставляют любить. Принудиловка в вопросах любви не работает. Максимум — разовьёте у детей стокгольмский синдром…

— Но они же должны читать… Как иначе они расширят словарный запас?..

— Словарный запас они расширят за счёт фильмов и игр. Не беспокойтесь — им для жизни хватит. Что касается чтения… Дети существа любопытные… А ещё они любят копировать взрослых. И если взрослые сидят с книжками каждый вечер, если они цитируют и пересказывают книжки… А уж тем более, если они какое-то произведение обсуждают шепотом на кухне (чтобы отпрыски не подслушали), то рано или поздно и дитё возьмётся за литературу. Ему будет просто интересно — а что такого нашли родители в этом пухлом томике?

— А если родители сидят, уткнувшись в телефон? — спросил Женя.

— Значит и дети захотят узнать: чего интересного нашли в этом телефоне?.. Это же как и с цветами. Додумались бы мы с Антоном подарить Ане букеты в семь лет, если бы мой отец не собирал полевые цветы в подарок маме? И не стояли бы они в кувшине потом на подоконнике… Мы копируем взрослых.

Но уж когда за тридцатник-то, может не стоит повторять за родителями то, что вам самим не нравилось? Может мы поймём, что нельзя принудить любить ни книжку, ни музыку, ни человека. Принуждение рождает только ненависть. Мне лично чертовски обидно, что вся Россия ненавидит Пушкина, Толстого, Чехова… В англоязычных соцсетях существуют огромные группы, посвящённые русским классикам литературы. Но их нет на нашем языке. Потому что нас «заставлениями» научили их ненавидеть. В «Войне и мире» видеть не огромное живописное полотно, а пыльные страницы…

— Ты знаешь, а я недавно прочитал «Графа Монте-Кристо», — внезапно рассказал муж Ани. — И меня так увлекло. Я ходил и всем рассказывал — какая это классная вещь.

— О чём и речь. К счастью для Дюма, никто не заставлял тебя его читать. Но преврати «Графа Монте-Кристо» в обязаловку для детей и они никогда не проникнутся им. «Заставлениями» и наставлениями учителя лишают отпрысков даже вероятности того, что они когда-нибудь насладятся Лермонтовым или Бетховеном.

— А если они так и не начнут читать, будут только в компьютерные игры играть? — не сдавалась Аня.

— Знаете, литература вообще-то тоже когда-то считалась досугом, развлечением. И совсем недавно в истории детей не заставляли читать, а наоборот запрещали. Потому как думали, что лучше мальчику научиться держаться в седле и фехтовать. А начитанная девочка — вообще горе в семье. Хрен её замуж выдашь. Кому она нужна такая умная?.. И ничего мир стал читать не благодаря, а вопреки…

И чёрт его знает, что нас ждёт через сто лет. Может будущие учителя будут заставлять играть в Майнкрафт или в Колл оф дьюти. Странная идея? Но так триста лет назад какому-нибудь графу тоже показалось бы странной мыслью, что детей надо заставлять читать книжки… Так что не исключаю, что современные игры будут сродни нашей «классической литературе»… Точно-то никто не знает — как мир дальше устроится.

Мы же с вами и предположить не могли тридцать лет назад, что будем собираться не в Новосибирской деревне, а на Кипре сидеть и пить вино под пальмами. И уж точно я об этом не думал, когда соревновался с Антоном за самый красивый букет…

И мы выпили и за букет, и за вечер, и за что-то ещё, я уже не помню. А потом я смотрел на звёзды… Прям как тогда, в детстве, когда мы лежали на траве с Аней и Антоном, обсуждали фильмы и представляли непредставимое — что мы будем делать, когда вырастем.

Бесплатный текст. Зарегистрируйтесь, чтобы читать другие статьи.

Рассказы на тему:

Как научить хотеть?
Чадолюбцы
Время отца
Далёкие берега
Дороги детства
Вкус цвета
Или Ключ к пониманию