Аристократка

Мы редко называли маму мамой. Чаще по имени. Нина. Или даже Нина Семёновна. Мама была из деревни, но некоторые манеры выдавали в ней истинную аристократку. Или может быть наследницу поместья. Чай вот пила, оттопырив мизинец. Это от помещицы. Без слов могла показать своё отношение. Только губы подожмёт. Сразу все ясно. В этом было что-то аристократическое. Я начал припоминать истории, которые связаны с мамой.

Естественно на ум пришла хрестоматийная байка про глистов в космосе. Как-то моя сестра общалась с матушкой по телефону и та её озадачила:

— Катенька, а ты знаешь, что глисты даже в космосе есть?

— Что? Откуда ты это взяла?

— Так мне Лёша сказал, брат твой.

Через день сестра приперла к стенке старшего брата:

— Ты чего матери наплёл про глистов?

— Ничего я ей про глистов не рассказывал...

— Она уверена, что глисты до космоса добрались!

— А, это я пересказывал ей сюжет фильма «Чужой»...

У мамы в голове нейроны связывались самым удивительным образом. Или просто она владела искусством слушать своих детей вполуха. Кстати, для детей у неё была два высказывания. Первое, одобрительное:

— Какие же вы все у меня талантливые!

Второе, осуждающее:

— Господи, кого же я нарожала!

Второе случалось слышать гораздо чаще. Дети и правда оказались талантливые. Брат с детства рисовал и стал художником. Сестра проваландалась лет десять на филологических отделениях разных универов пока не выяснила, что она — режиссёр. Фильмы снимает. Сестра, брат и мама возлагали большие надежды на меня.

— Коля станет физиком или программистом. Может быть бизнесменом?

Всем троим хотелось, чтобы в семье был хотя бы один нормальный человек. Достойная зарплата, приличная семья. Такое будущее они мне пророчили. Присутствовало некоторое давление. Помню сестра организовала поездки к гениальному физику, чтобы я у него учился. Из всей физики мне запомнилось только определение напряжения. Знание о том, что это разность потенциалов очень пригодилось в писательском ремесле.

Папа до этого выписал программиста с работы для занятий с компьютером. Компьютер также пригодился. На нем я настучал свой первый роман, который имел большой успех среди друзей. Подростковое творчество о первых пьянках до сих пор пользуется популярностью.

Считалось, что ещё одного талантливого ребёнка семья не выдержит. Для этого были некоторые основания. Назвать нашу семью дружной было нельзя. Недавно смотрел интервью композитора Мартынова. Тот признался:

— Я с другими композиторами не общаюсь.

— Почему?

— Потому что ничего хорошего из этого не выходит.

Люди что-то создающие на дух не переносят друг друга. Они уверены, что есть их взгляд на мир и он единственно верный. Это помогает творить и мешает дружить. Дружба предполагает компромиссы. Искусство — их отсутствие. Поэтому мама разрывалась между разными коалициями. То старший брат не общается с сестрой. Они в ссоре. То я хлопну дверью и уйду из дома на полгода. И вообще ни с кем говорить не желаю.

— Вы же все мои дети, — произносила мама. В этой фразе чувствовалось некоторое отчаяние. Стремление объединить под одной крышей всех своих детей редко приводило к результату. Мы все рано покинули дом.

Брат рисовал у себя в однокомнатной квартире. Я в семнадцать вопреки желанию семьи стал жить с девушкой. А сестра не могла дома и недели провести. Все время куда-нибудь срывалась. Однако каждый из нас время от времени влетал в финансовые неприятности. Тогда мы оказывались у мамы. И тогда там образовывались тусовки.

Появлялись на прокуренной кухне скульпторы, художники, непризнанные поэты и просто маргинальные персонажи. Два своих бизнеса я зачал на этой кухоньке. Кухонька примагничивала странный люд. Мама же в плотном слое табачного дыма и умных разговоров пекла пирожки и жарила котлеты.

Очередной непризнанный гений хвалил котлеты и переходил к обсуждению цикла Бабеля «Конармия». В разговорах все легко переключались от искусства к завистливому осуждению какого-нибудь близкого знакомого.

— Вы у меня все такие умные! — восклицала мама. После чего отправлялась к себе в комнату листать очередной журнал по интерьерам и архитектуре. Мама, повторюсь, выросла в деревне. Благодаря усилиям тети оказалась в Новосибирске. И всю жизнь ей хотелось красиво обставленного дома. Мечте не суждено сбыться. Она пыталась обустроить трехкомнатную квартирку в панельном доме. Сейчас я понимаю, что вкус к вещам у мамы безусловно был. Возможности его реализовать не было.

С нами мама оставалась ребёнком. Порой очень инфантильным и наивным. Может быть поэтому мы и звали её чаще Ниной, а не мамой. Окружающим этого было не понять.

— Почему ты называешь маму по имени? — частый вопрос. Однако в этом была и сила. Мама не пыталась нас сломить, что-то нам приказать и тем более наказать:

— Ты будешь жестоко наказана, — говорила она сестре. После чего смеялась. Не удавалось ей быть строгой больше пары секунд. Для нас эта мамина особенность на самом деле была спасением. Мы могли творить все, что нам заблагорассудится.

Подростком я мог ходить в школу, а мог и не ходить. Мама на родительские собрания все равно не являлась. Лет в пятнадцать или шестнадцать я пришёл домой в за полночь. Был в крови — подрался. К тому же я был пьяный. Никакого разбора полетов не было и быть не могло.

Однажды встретились мне бывшие одноклассники. Во дворике мы накурились. Потом я поднялся к маме. Она встретила меня блинами:

— Коля, я так переживала за тебя. Там внизу какие-то наркоманы сидят.

— Ага, я пообщаюсь с Госнаркоконтролем в понедельник, — говорил я, обмакивая очередной блин в сметану.

Поскольку командовать детьми было невозможно у мамы оставался в арсенале один инструмент — манипуляция. На моей памяти была одна девушка, которая ей понравилась — с ней мы прожили несколько лет.

— У Коли тяжёлый характер. Взрывной. И он очень упёртый. Поэтому перечить ему не надо напрямую. Взорвется, потом заупрямится... Надо мягко, — поучала мама мою невесту, когда они остались вдвоём. Кажется, мама понимала своих детей. Сама была большим ребёнком.

С той девушкой, которая понравилась маме, мы собрались пожениться. Мама перед этим обнаружила у себя в голове какую-то шишку. Сестра несколько месяцев пыталась выгнать Нину в больницу. Нина Семёновна боялась врачей:

— Я такая трусиха, — говорила она.

У сестры оставался последний аргумент:

— Как же ты на свадьбу с шишкой пойдёшь? — аргумент как ни странно сработал и мама отправилась в больницу. Выяснилось — опухоль.

Поиск врачей и хождение по больницам — всем этим занималась сестра. Мама следовала за ней словно маленький ребёнок. Оперировать или нет? Вероятность положительного исхода — ничтожные проценты. Врачи вырезали опухоль и большую часть мозга.

— Наша полоумная мать, — так начинала свои рассказы о похождениях Нины сестра. За несколько месяцев мама пришла в себя. И тут же взялась за готовку. Я приезжал из Москвы и меня всегда ждала чистая постель и вкусный завтрак. Мама готовилась к каждому моему приезду, хотя ей было тяжело ходить.

На дачных и кухонных посиделках появились нейрохирурги. Сестра сняла про них фильм. И жизнь вернулась к обычному укладу. Мама продолжила улаживать семейные конфликты, пыталась выступить миротворцем. В последнее лето с каждым днём ей становилось все хуже.

Я приехал в Новосибирск по своим делам и остался за ней ухаживать. Очевидно было. Скоро мама умрет. И тогда я начал...

Николай Мохов, автор с Тёмной Стороны Бизнеса
Автор в - Facebook
Автор в - VK

Зарегистрируйтесь, чтобы дочитать.