Благодарность. Кого она ест?

— Это ж надо было столько лет испытывать благодарность к человеку, который планомерно меня в могилу свести пытался!.. - долговязый молодой мужчина уже не бушует. Ещё полчаса назад он готов был крушить всё, что подвернётся под руку. Сейчас он спокоен. Только глаза всё ещё блестят багровым отсветом отступающего гнева. А на дне их уже поселилась задорная искорка любопытства и удивления. Его собеседник, слегка коренастый мужчина, задумчиво раскуривает сигару. За это неугасимое никаким гневом любопытство он и любит своего друга. Даже самая мрачная и неприятная история не способна надолго помутить его рассудок. Жизнелюбие и искренний интерес к себе...

Волшебный билетик

— Там такой террариум подруг!.. - Аня увлечённо рассказывает историю, как оказалась на международном конкурсе по фитнес-бикини.

Как я был националистом

— Танцуй! — мне на ноги был направлен пистолет. Не боевой. И даже не травмат. Пневматика. Сжатый воздух толкает вперёд металлический шарик. Тот летит чуть больше 10 метров. Маленькая дробинка пробивает одежду и её потом нужно долго выковыривать из своего мяса.

Потными ладошками я сжимал два своих ножа. В правом кармане большой складной нож. В левом — китайская подделка под настоящий швейцарский. Скорее для понта и утяжеления удара. Убить или поранить им — дело сложное.

Тёмная Сторона Бизнеса

Тёмная Сторона изменчива, непредсказуема и неизведанна. Неизведанна кстати и самими авторами. Когда-то мы думали, что создали удачный сайт, бизнес... То лишь была наивность и самонадеянность двух юношей. Мы ничего не создали. Мы не воплотили своей идеи. Напротив. Идея Тёмной Стороны воплотилась через нас, открыв нам же свой мир. А мы путешествуем по нему и ведём путевые заметки.

Как жулики читать меня научили

Писателем я хотел быть всегда. Толстая соседка, выпив дачного вина, поинтересовалась:

— Кем ты хочешь быть?

В семь лет мне этот вопрос уже казался глупым и пошлым. Хотя я знал на него ответ:

— Писателем.

Время отца

Вообще отец сыграл со мной злую шутку. Мы с ним редко общались, но всегда после разговора я пребывал в лёгкой задумчивости. А то и в не очень лёгкой. Так, в пять лет папа мне сказал: «Нельзя представить две вещи: вечность и бесконечность». Я всегда имел непокорный характер. И поэтому тут же сел воображать ту самую вечность и бесконечность. И пускать слюни.