Приветствуем вас на Тёмной Стороне! Здесь исследуют вопросы, которые не принято задавать. Ещё полторы сотни лет назад, для входа к нам пришлось бы принести клятву на крови. Сегодня достаточно зарегистрироваться.

Жизнь / 25.09.2020 / 3760

Сомнительная несомненность. Красная, синяя или монпансье?

Николай Мохов, автор с Тёмной Стороны Бизнеса

Нужда для многих — это опора. Необходимость структурирует день человека и лишает человека сомнений. А к точкам несомненности стремится любой обыватель. Необходимость проснуться в семь утра, необходимость пойти на работу, необходимость позвонить клиенту... Чем больше таких необходимостей, тем легче дышится простому человеку.

И состояние несомненности, состояние ясности многие путают с состоянием счастья. Ведь если у вас нет сомнений, то вы испытываете эйфорию. Поэтому многие рабы не хотели свободы, а хотели вернуться к упорядоченному дню. Они хотели служить хозяину, отчизне, обществу. Все равно кому, лишь бы служба диктовала точки несомненности. Как точно заметил один командир спецназа:

— В армию и спецслужбы могут идти только те, кто любит подчиняться. Это единственный критерий отбора.

Недоступность знания автоматически делает его ценным в глазах тех, кто боится смешаться с толпой.

Та же эйфория, что у настоящих служак, возникает и у влюблённого юноши. Ведь он точно знает, что именно эта прекрасная девушка должна быть его женой. Знание создаёт иллюзорную, но довольно приятную опору под ногами. Впрочем, это не навсегда. Например...

Зарегистрируйтесь, чтобы дочитать.

Ещё о наблюдаемых закономерностях жизни:

Тугодум в мире торопыг
Ричард Бэндлер. Граница мага
Замедлитель времени
Кошмар простого человека
Роль прошлого в настоящем или Кто мы и откуда?
Шкаф Апокалипсиса

Из рубрики
Популярное

Не бойся, милый, это глюки

Сегодня в нашей несуществующей рубрике, посвящённой вопросам управления энергией, мы поговорим о галлюцинациях. И о волшебной формуле, которая позволяет уходить от влияния чужих галлюцинаций и создавать свои собственные.

Скучающие

Довелось как-то жить с девушкой, знавшей, что такое настоящая скука.

— Мне скучно! Расскажи мне что-нибудь… — говорила она.

— Давай не сейчас, — я утыкался взглядом в стену. Хотелось додумать интересную мысль.

— Ну почему ты со мной не разговариваешь?

Как я научился писать много?

Среди искателей знания писательского мастерства распространена ошибка. Они берут себе в учителей людей известных. Успешных. Посещают курсы, вебинары, читают книжки авторов бестселлеров. И ничего не понимают. Ничему не научаются. Потому что истинным знанием чаще делятся маргиналы. Меня писать много научил один алкоголик. Настоящий лузер. Звали его Андрей.

Главный вопрос эмиграции

Валит народ из страны. Причем занимается этим уже лет двести. Гоголь любил писать в Италии, Ленин в Швейцарии, а сегодня главные патриоты России предпочитают британское гражданство. Присягнут королеве и давай рассказывать о судьбах родины. Родина уже лет тридцать как поняла: не фиг держать границы на замке, пусть народ валит. Потому что свалив человек вынужден ответить на главный вопрос современности: ты кто такой?

Бразильеро

Пальцы дубели от холода. Рукавицы поверх перчаток, зимние сапоги... Все это не спасало от ветра сурового. Рядом ледовитый океан. Оттуда что ли дует?

— Бразильеро, ты чего отвлёкся? Подцепляй... — скомандовал бригадир. Он следил за тем, чтобы работники быстро развешивали сушиться рыбу.

Бразильеро с ненавистью посмотрел на треску. Треска, треска, треска... Тот, кто не жил в северной Европе не поймёт значение этой рыбы. Очень удивится, узнав, что во второй половине двадцатого века Исландия трижды готова была начать войну с Англией из-за трески.

Если не стоит или рецепт Магического секса

Влюбился я в семнадцать лет. Прямо сильно-сильно. Ну а кто в семнадцать лет не влюблялся? И вот у нас с прекрасной девушкой свидание, постепенно переходящее в горизонтальное положение. Естественно хотелось силу свою молодецкую показать, мощь свою сексуальную. А от всего волнения — натурально не встал. И девушка-бедняжка, старается, а все без толку. Поволновались мы вместе с ней минут пять-десять — лучше не стало.

Время отца

Вообще отец сыграл со мной злую шутку. Мы с ним редко общались, но всегда после разговора я пребывал в лёгкой задумчивости. А то и в не очень лёгкой. Так, в пять лет папа мне сказал: «Нельзя представить две вещи: вечность и бесконечность». Я всегда имел непокорный характер. И поэтому тут же сел воображать ту самую вечность и бесконечность. И пускать слюни.